Расшифровка выступления Александра Ездова
Наталья Андреева: В школе 1788 активно применяются и реализуются практики смешанного обучения. Это огромный комплекс, где больше 6000 школьников и более 4000 дошкольников.
Александр Ездов: В чём основная идея школы? — Я хочу на этот вопрос попытаться развернуто ответить. Мне кажется, что большая школа — это очень-очень много возможностей для каждого ребёнка найти себя. И смешанное обучение — это один из инструментов этого поиска.
Если начинать с дошколки, то уже там ребёнок получает возможности выбора. Что он может выбирать, начиная с самого простого, — есть суп или не есть, например. Это уже его выбор, и никто здесь не будет довлеть и заставлять.
То же самое и с обучением в дошколке: ты можешь вместе со всеми пойти что-то лепить или рисовать, а можешь остаться играть.
Модели смешанного обучения, с ротацией станций, с которой мы чаще всего используем смешанное обучение, встречаются уже в детском саду. И воспитатели частично к этому готовы.
В началке без ротации станций нам было бы довольно сложно. Хотя бы потому, что в 80% классов у нас есть дети с ограниченными возможностями здоровья. И считать, что все могут одновременно, синхронно, фронтально что-то делать — это не то что иллюзия, это некоторое враньё, ради которого мы не готовы ходить в школу.
Что ещё ребёнок может выбирать? Ребёнок может выбирать, с каким из взрослых вести свой диалог. Очень часто мы используем модель соучительство, когда в классе находятся два учителя и они равны. Это не то что тьютор около овэзэшки (ребенка с ОВЗ — ограниченными возможностями здоровья), это два учителя на весь класс. Есть два равноправных человека, и к ним может обратиться каждый из присутствующих в классе.
Классы есть большие, но за счёт того, что есть два учителя, мы не теряем в качестве нашей работы.
Что ещё можно выбрать? Срок обучения в начальной школе. Как во многих московских школах, можно учиться в началке 3 года вместо 4. Но мы, как можем, помогаем родителям с этим выбором, останавливаем их, если их ожидания от детей чрезмерны, или, наоборот, кому-то советуем, если не чувствуем себя уверенным, что ему это нужно.
И модель смешанного обучения, именно ротация станции, в классе используется как нормальный, спокойной процесс. Практически все учителя этой технологией владеют, в этом уже нет ничего такого экстра. Хотя, конечно, работать на стуле за столом учителю всегда комфортнее. И если ему предоставить возможность выбора, как действовать, то большинство, конечно, выберут комфортный стул и с места что-нибудь доброе, разумное сеять, не поднимаясь с тёплого места.
Основная школа — пятые-шестые классы – это примерно 25 пятых классов и примерно столько же шестых. Все классы, 100-150 человек, занимаются тем, что заняты проектной деятельностью в каких-то больших пространствах. Это может быть школьная рекреация, отдельное большое школьное помещение. И там примерно 700 человек вместе одновременно в нескольких локациях занимаются тем, что целый день ведут примерно 3 проекта. По 2 часа на проект. Они работают в одном проекте, дальше его оставляют, если он долгосрочный (может длиться до 3 месяцев).
В этом проекте дети изначально (пятиклашки в частности) выбирают пока только свои роли, кем они будут, что они будут делать. Учителя, которые находятся в равных горизонтальных правах между собой, консультируют детей по их запросам или занимаются их демотивацией, в случае если они совсем потеряли надежду на то, что они догребут до конца проекта, и обсуждают те роли, которые они организовывают: “Трое на тебя уже обиделись, с четвёртым ты сам чуть не подрался, а те двое тебя сторонятся. Ты уверен, что роль руководителя тебе под силу? Ты точно понимаешь, чем у вас всё закончится?”
Шестые классы выбирают не только свою роль в проекте, в проектной группе, но и тематику проекта. То есть они пробуют те или иные вещи на себя брать.
Седьмые–восьмые классы живут в так называемом стиме. Стим (STEAM) — это английская аббревиатура: наука, технологии, инжиниринг, искусство и математика. Здесь уже семиклассники, которые прошли пятый-шестой класс (а таких классов у нас сейчас 17 седьмых и 17 восьмых), уже более осознанно выбирают тему проекта. Проекты обязательно защищаются ими же. Их задача – дойти до конца проекта и представить инженерно-научный результат. Эта деятельность ещё двигается на девятые классы.
У нас есть возможность ребенку самореализовываться в военном направлении – стать кадетом и почувствовать, что это такое. Когда на встрече с родителями в начале года семиклассники выбирают для себя роль будущего военного, то я обсуждаю с родителями разные сценарии развития событий. Если ребёнок в восьмом классе поймёт, что это не его, что он не хочет маршировать, не хочет носить красивую, нарядную форму, а хочет делать что-то другое, то его выбор можно поддержать и помочь ему перейти в другой класс.
До старшей школы никаких жёстких профильных классов – в этом состоит наша позиция. Мы считаем, что те стимы и пробы, которые существуют, способствуют самоопределению без жёсткой профилизации.
У нас есть математическая вертикаль, как во многих сегодня московских школах. То есть обучение по специальным программам, которые поддерживаются учебными пособиями и учебниками у детей. В них некоторые элементы статистики и теории вероятности и чуть-чуть другая математика с другими задачами и с увеличением количества часов на эти предметы. Поскольку школа большая, то седьмой класс, который занимается математической вертикалью, в школе не единственный. Если ребёнок понимает, что он переборщил, хотя сдал все экзамены, чтобы поступить в этот класс, но хочет уйти, то он вполне может это сделать.
В девятом классе у ребенка возникает выбор профиля проекта. Он уже может сказать, что проект будет, например, связан с биологией, информатикой, искусством или программированием, например.
Поскольку детей очень много, то мы можем позволить себе сочетать разные комбинации предметов, разбивая детей на небольшие группы. У нас 15 девятых классов в таких проектах участвуют, и группы, которые образуются на проектную деятельность, получаются межклассные. Внутри одной параллели дети из разных классов могут соединяться вместе для выполнения этой деятельности внутри программы общего образования. Это не дополнительное образование, не внеурочка, это полноценные уроки, которые проходят в такой форме.
У нас не весь набор, который представляет Москва в качестве субъекта Российской Федерации для выбора, но большинство профилей мы у себя реализовываем. Это ИТ, медицинский, предпринимательский, инженерный, педагогический, кадетский классы.
Для тех, кто ничего не выбрал, и родители хотят получить “камеру хранения”, у нас есть универсальный 10-й класс. Хорошо бы, чтобы его не было, но тем не менее такой пласт в школе у нас имеется.
Чтобы школе стать участником проекта и заявить, что у тебя есть ИТ-класс, нужно соответствовать некоторым общим требованиям, которые сформулированы в городе. Нужно оборудование, нужны педагоги. И дальше провести набор детей с помощью экзаменов. Надо чтобы детей было не двое, а целый класс. Мы пока в этом направлении двигаемся и считаем, что у наших детей в рамках всего обучения (мы начали с детского сада и сейчас дошли до старшей школы) везде есть возможность выбора.
Выбор мы ещё предлагаем детям тренировать на уроках физкультуры. И здесь у них разные возможности. Первая — это выбор спортивного направления. В старшей школе мы реализовываем спортивные клубы. Уроки физкультуры вынесены из сетки общего образования в дополнительное – ты посещаешь ту или иную секцию, но с некоторыми уже более жесткими обязательствами, чем просто в дополнительном образовании, когда хочешь — ходишь, не хочешь — не хочешь. Здесь ситуация более жёсткая, когда ты должен до некоторого результата себя довести.
Кроме этого, ребёнок может выбрать не профиль спортивный или направление, но и выбрать, ходить на физкультуру или не ходить. Это сделано в рамках Закона об образовании про сетевую деятельность, с одной стороны. А с другой стороны, это московский акт, по которому мы можем заключить соглашение со спортивной организацией, которую посещает наш ребёнок, и зачесть ему его результаты, которые он получает в спортивной секции.
Ребёнок, например, занимается хоккеем, и мы можем его не обязывать ходить на уроки физкультуры, а просто засчитывать посещение секции в качестве такой возможности.
Естественно, что допобразование поддерживает все перечисленные выше профили и дает шире разные возможности. Мы, конечно, не Дворец пионеров, но 310 направлений на сегодня в школе работает. 546 бюджетных групп и 160 групп внебюджетных. Такое количество детей ходят в нашей секции дополнительного образования. Не числятся, а именно ходят.
Как мне кажется, основное, что может большая школа, — это обеспечить ребёнка разными возможностями, что мы, собственно, и делаем. Это основное, что я хотел сказать.
Михаил Кушнир: Про профили было слышно, а не совсем понятно, индивидуальную программу может ребёнок себе построить или он должен вписаться в один из профилей обязательно?
Александр Ездов: Индивидуальные профили мы начинаем строить, но не сильно преуспели. Есть проблема, связанная с тем, что мы переполненная школа, и всё, что я рассказываю, мы делаем в рамках довольно жёсткого расписания.
Сейчас позволить себе внутри наших зданий иметь некоторые локации для индивидуализации, мы пока не можем. Но мы для одиннадцатых классов используем дистанционку. Если мы понимаем, что ребёнок уже однозначно определился со своим ближайшим направлением, то стараемся ему увеличить количество часов, если ему это нужно, по предметам, которые для него является профильными. Если он собрался куда-то поступать, ему нужно что-то сдавать, то ровно по этим предметам у него будет усиленный набор часов. Если он не собирается сдавать, например, историю и английский, то мы можем это количество часов ему уменьшить, сведя до минимума. Или предложить в десятом классе ребёнку что-то сдать, чтобы в одиннадцатом этим не заниматься, учитывая сверхъестественную нагрузку в одиннадцатом классе.
Почему камера хранения — 10-й универсальный? Потому что в него попадают дети, которые, честно говоря, ничего особенного не хотят. У них низкие академические результаты, они не находят себя в школе, не могут выбрать колледжи и являются слегка асоциальными чаще всего. У нас пока так складывается практика. Хотя, казалось бы, самое интересное — всё вместе, но по факту этого не видно.
Михаил Кушнир: Я так понимаю, что это вопрос на уточнение по поводу того, как оформляется выход на дистанционное обучение.
Александр Ездов: Родители подписывают индивидуальный учебный план. В этом индивидуальном плане уже указаны те часы, которые будут дистанционными.
Михаил Кушнир: А эти часы ваши учителя ведут или он сам где хочет их выбирает?
Александр Ездов: Это все наши часы. Все, кроме физкультуры. Физкультура есть межведомственное соглашение между департаментом Москвы. Там еще и культура. Но если сейчас мы говорим про старшую школу, там музыка с рисованием кончились к этому времени у большинства.
Михаил Кушнир: То есть ваша программа, ваш преподаватель. А может он залезть на Coursera или в другую школу что-то изучать?
Александр Ездов: Такой ситуации по опыту у нас не было. Но были ситуации, когда детям нужны были дополнительные экстра знания по химии, а наши преподаватели не могли такое объём взять. Мы покупали такой сервис в электронном виде, то есть готовые курсы. И мы говорили детям, что учтём результаты, которые они получат в этих курсах. То есть мы немножко отслеживали посещаемость, оставляли на себе функции очень простые.
Наталья Андреева: Могу уточнить про покупку курсов? Когда покупали курсы, это было сильно дороже для вас с точки зрения расхода на ученика или было сравнимо с точки зрения бюджета?
Александр Ездов: Поскольку мы государственная школа с большим количеством детей, то можем себе позволить по деньгам много чего. Это экстра ситуация, мы не на всю школу покупаем. Естественно, что мы свою функцию как по госзаданию, получение детьми общего образования, никому не отдаём. Но если нам нужно что-нибудь довзять, мы с удовольствием это берём.
Михаил Кушнир: Меня впечатлила история, которая была несколько лет. Ты делился о том, что учителя уже перестроились на какие-то более субъектные формы работы, а родители не захотели. С этой ситуацией как-то изменилась позиция?
Ты рассказывал о том, что сначала большие усилия затрачивались, чтобы сдвинуть учителей, чтобы они перешли к новым формам работы, более ориентированным на ученика с привлечением цифровых технологий и так далее. И они начали в эту сторону двигаться, а родители повисли якорем у них на ногах, сказали: «Стоп, идите назад».
Александр Ездов: Это не родители повисли якорем, а мы не объяснили родителям, что происходит, в чём состоит наша стратегия. Мы, по моей ошибке, решили, что мы сами здесь справимся. А работать без родителей — это большая проблема и большая ошибка. После того, как мы наладили диалог, как мы стали показывать результаты нашей деятельности и деятельности детей родителям, ситуация кардинально изменилась. То есть мы нашли себе союзников.
Михаил Кушнир: Понятно. Сейчас такого рода противоречий уже нет?
Александр Ездов: Нет, они не возникают.
Михаил Кушнир: Понятно. Сколько народу пассивно продолжают себя вести, несмотря на возможности?
Александр Ездов: Все пятиклассники и все шестиклассники проходят через пробы. Это у всех в качестве основного образования. Этим нельзя не заниматься – это часть учебной нагрузки.
Михаил Кушнир: Понятно, ты просто описал ситуацию, при которой остаётся часть детей, которые не слишком ориентированы… Я хочу понять долю этих детей.
Александр Ездов: Я говорил про совсем старшие классы. Честно говоря, мы ещё не выросли в десятый-одиннадцатый классы с нашими пробами. Мы сейчас находимся с этими детьми в девятом. Но поскольку мы школа новостройка, то нам наши соседи с удовольствием отдают неудобных детей. Это такая традиция. Мы этих детей берём и стараемся какую-то социализацию устроить. Но не для всех успеваем или не для всех находим правильные подходы. Поэтому всё ещё в школе есть дети, которых мы не смогли сделать полноценными учениками.
Михаил Кушнир: Значит ли это, что в старших классах у вас все активные?
Александр Ездов: Увидим через 2 года, спроси меня через 2 года.
Михаил Кушнир: Спрошу обязательно.
Александр Ездов: Я знаю, что спросишь, поэтому так и говорю. Правильный вопрос, очень интересный, мне самому надо в этом разобраться. Спасибо.
Спасибо вам. Очень здорово, что вы это организовали. Хоть и дистанционно, но атмосфера всё равно чувствуется.