Расшифровка выступления Алексея Наумова

Наталья Андреева: Наша следующая тема — это воспитание и как смешанное обучение реально организует воспитание. Представляю вам Алексея Наумова, школа 1505 Преображенская.  Алексей Наумов давно работает в смешанном обучении, он один из героев нашей книги «Шаг школы в смешанное обучение». В этом году Алексей –  замдиректора, в том числе, по воспитательной работе. Если я правильно понимаю, Алексей показал, как в этой программе они опираются на смешанное обучение, как один из важных элементов системы воспитания в школе, правильно? 

Алексей Наумов: Давайте расскажу, местами – да, местами – нет. 

Наталья Андреева: Передаю слово Алексею. 

Алексей Наумов: Я бы хотел начать с такого интересного слайда, который навеян размышлениями о том, что большая часть людей, которые рассказывают про смешанное обучение, относятся к нему более серьёзно, чем к просто какой-то технологии обучения детей. Я редко вижу конференции, которые бы посвящены фронтальному опросу, например.

Наталья Андреева: Вчера было 2000 человек на нашей конференции. К нам пришли  Реморенко,  Наталья Киселёва.

Алексей Наумов: То, что Наталья сейчас говорит, подтверждает мой тезис о том, что на самом деле люди, которые приходят обсуждать смешанное обучение, относятся к нему как к чему-то более важному, чем просто образовательные технологии или, которые должны позволить учителю с его детьми получить на ЕГЭ не 83, а 85 баллов. Для большинства людей, которые обсуждают смешанное обучение, это больше чем просто технология. 

Мой рассказ будет, в значительной мере, не технический, а философско-размыслительный.

Очень часто мы начинаем разговор про смешанное обучение именно с технологической части. Я взял то определение, которое и в книжке содержится, и на сайте есть: это смесь цифры и традиции, где ученик контролирует свой образовательный процесс, содержание, траекторию, скорость и место. В этом определении, мне кажется, пропущено «Для чего?». Он это делает с какой целью?

Наталья Андреева: Это определение эффективного смешанного обучения. Поэтому,  когда мы говорим про эффективное, это про повышение качества обучения и развитие самостоятельности. 

Алексей Наумов: Интересно, что нередко этот кусок про «Для чего?» опускается. Хотя без него непонятен контекст и непонятно, почему столько труда и стараний нужно для внедрения и разъяснения смешанного обучения. Потому что если мы просто обсуждаем технологию повышения эффективности обученности детей, то возможны и другие технологии, которые повышают его не хуже, чем смешанное обучение. Жёсткий контроль за учеником, «насилие» и ещё что-то не хуже работают, чем смешанное обучение. 

Наталья Андреева: Владимира Наумова, педдизайнер из Белоруссии, который выступал у нас на конференции, показывает, что разные ценностные парадигмы диктуют разные подходы. Всё зависит от того, чего мы хотим достичь, какого человека хотим сформировать.

Александр Наумов: В этой связи мне кажется, что смешанное обучение как технология всё-таки важна. Важно, если мы не только хотим повысить качество обученности, но и считаем, что развитие самостоятельности — это мало того что ценность, но и школа должна приложить к этому руку. Потому что существуют модели, при которых самостоятельность — это не дело школы, а школа занимается чем-то ещё. Это тезис, который я буду пытаться проиллюстрировать в рамках жизни нашей школы и того, как мы пытались это объединить в воспитательной модели. 

В моей школе и ряде школ побратимов 10 зданий, в которых учатся более 2500 детей, работают более 350 педагогов. Я упоминаю об этом, чтобы показать масштаб того, насколько сложно и непросто что-то внедрять. 

Мы входим в ТОП в первые 170. Это  не для того, чтобы похвастаться, а чтобы показать, что школа не испытывает проблемы. Нельзя сказать, что учителя, которые у нас работают, чувствуют, что они хотят что-то поменять. Они вполне уверенно чувствуют себя в традиционной логике.

Что это показывает для меня, как управленца? Это показывает, что родители согласны с деятельностью школы, они готовы отдавать туда своего ребёнка, даже если школа не будет сильно меняться. Парадигма, в которой существует школа, и ценности школы  коррелируют с тем, что заявляют родители.

У нас 80% педагогов являются классными руководителями. Это означает, что значительная часть педагогов совмещает функции человека, который обучает предмету и воспитывает, то есть это не разные персонажи. 

Смешанное обучение сейчас реализует от 10 до 30% учителей. Возникает вопрос: что это за 30%, почему так много? Очевидно, что это большая цифра. 

Я бы хотел пояснить. Для меня по крайней мере важно понимать, что на некотором этапе, особенно в старших классах, в классах профильных, где планируется высокий результат, смешанное обучение в виде гибкой модели или в виде перевернутого класса вполне органично само влезает. Когда учитель понимает, что у него в группе 15 детей, они все хотят сдавать физику или английский, у одного – одни проблемы, у другого – другие, смешанное обучение хорошо ложится и всё хорошо включается. Но схема, где смешанное обучение ложится хорошо, просто и без проблем, для школы не занимает более 15% кейсов.  И,  во-вторых, она исчерпана. 

Наталья Андреева: Почему? Наоборот, чаще всего смешанное обучение используется в больших классах и в началке. В началке ротация станций ложится как что-то естественное, потому что частая смена видов деятельности очень физиологична и адекватна. В ротации, за счёт того, что у тебя есть две станции самостоятельной работы, ты формируешь самостоятельность. Дальше выпускаешь в пятый класс и можешь экспериментировать: перевёрнутое обучение использовать, ротацию оставить, потихоньку выходить на гибкую модель, индивидуальную ротацию использовать. Перспектива огромная.

Алексей Наумов: Я отвечу, почему. Потому что педагоги вполне традиционными методами справляются. Проблема не в том, что им нужно эту технологию внедрить, а в том, что текущие методы, коэффициент вложенности энергии, усилий и того, что они получают, их устраивает.

Наталья Андреева: Это смотря какие задачи вы ставите перед педагогами началки. Например, вы прямо ставите задачи по развитию самостоятельности и хотите, например, давать задание на 3 уровнях. И скоро это в Москве будет, в МЭШ. Необходимо задание на трех уровнях, а потом наращивание до семи. Ты хочешь-не хочешь, к этому придёшь. 

Алексей Наумов: А придут к чему? 

Наталья Андреева: К тому, что окажется, что групповая работа и дифференциация станут  такими естественными элементами, и ты выйдешь на смешанное обучение. 

Алексей Наумов: Групповая работа и дифференциация решается сейчас другими методами. Когда мы говорим про первые два слова: групповая работа и дифференциация, у учителей нет по этому поводу сомнений. Вопрос заключается в том, является ли использование технологических средств на уроке необходимым в началке для реализации дифференциации, групповой работы.

Наталья Андреева: С учётом пандемии разве нет?  У вас классы не уходят на карантин регулярно? 

Алексей Наумов: Началка практически не уходит, в основном старшая школа. 

Дело в том, что я сомневаюсь, что именно в условиях пандемии, когда классы уходят на карантин, сложная схема со смешанным обучением… Я очень скептически отношусь к дистанту для началки, особенно для первых-вторых классов. Мне кажется дистант в началке вредит в большей степени. 

Так или иначе, задача, которая стояла передо мной, заключалась в том, что мы хотели сделать так, чтобы соединялась логика классного руководителя и логика учителя. Потому что, во-первых, они в значительной мере пересекаются как люди. Во-вторых, потому что воспитание в данном случае — это ценностный ориентир, и люди готовы на него тратить время, ресурсы и так далее. 

Обучение, как правило, значительно менее ценностный ориентир. Это некий элемент знания, который учитель может считать важным или неважным для себя. Но мало кто готов жертвовать своей жизнью, временем, свободным временем, чтобы ученик обязательно выучил закон Ома, например. Если это происходит,  значит учитель имеет ценность знания как такового и хочет, чтобы ребенок был образованным. 

Мы часто говорим про ценностные вещи, а не про сдачу ЕГЭ, по крайней мере для учителей, которые  серьезно относятся к своей работе. Поэтому вопрос, который встал перед нами, как совместить воспитательную часть с ролью классного руководителя и ролью учителя. 

Учитель-предметник в этом отношении имеет прямые результаты. Ученик что-то выучил и продемонстрировал, а он руководит процессом. 

Классный руководитель в значительной мере не имеет прямых результатов. То есть самостоятельность не измеряется с помощью теста самостоятельности. Классный руководитель должен создавать среду, в которой эта самостоятельность реализуется. Здесь есть некоторое противоречие, синтез которого нужно искать. 

В этой связи проблема, которая стояла, – это системно, в рамках комплекса и большого количества людей совместить процесс и среду, сделать так, чтобы ценность самостоятельности и инструмент смешанного обучения был бы каким-то образом востребован. Замечу, что для учителя ключевым словом является не самостоятельность, а ответственность. Самостоятельность звучит чаще всего из уст классных руководителей и в логике воспитания, а ответственность звучит в логике обучения и из уст преподавателей. Поэтому здесь тоже есть дихотомия между ответственностью и самостоятельностью. 

Мы решили организовать педвыезд. Мы собрали всех учителей со всех зданий и начали разбираться в ценностях. Как вы знаете, принята примерная программа воспитания, в ней есть ценности. 

Ценности ключевые следующие:

1 — это труд, 

2 — это отношение к окружающим людям, 

3 — это отношение к себе, умение самоопределяться, самореализоваться и отвечать за собственное будущее. 

Вроде бы на первом этапе обсуждения самостоятельность входит в перечень тех блоков, которые большинство людей в рамках школы признает как ценностями, стоящими того, чтобы тратить на них время. Она могла бы не входить в эту ценность, пришлось бы её обсуждать, но корпоративная культура тяжело меняется, если ценность внедряется сверху, а здесь она есть. Это дало некоторый толчок к тому, чтобы начать обсуждать, где ценность самостоятельности проявляется. Я хочу сказать, что на данном этапе у классных руководителей она, конечно, проявляется. Потому что если посмотреть разные виды деятельности, которые существуют как модули воспитательной программы, то там их достаточно много. Там есть и самоуправление, и внеурочка, и коллективные творческие дела (они называется общешкольные дела), в которых классный руководитель ждёт от ребёнка, что он будет самостоятельным,  возьмёт на себя инициативу, выполнит какую-то часть, сам выберет время, когда он это сделает. То есть классный руководитель не предписывает ему, когда нужно нарисовать плакат, а найдёт другие способы. 

В этой связи учитель, а не классный руководитель, нередко ждёт именно ответственности, а не самостоятельности. То есть ребёнку дали задание, а он его не выполнил или выполнил совершенно по-другому. Для учителя это проблема: он будет считать, что это ученик поступил безответственно в данном случае, потому что ему сказали сделать одно, а он сделал другое, и это нарушает логику учителя-предметника. 

Интересным стало для нас пересечение логики предметника и классного руководителя.  Для нас стало это инвариантный модуль — школьный урок. Потому что в остальных случаях:  в самоуправлении, профориентации, работе с родителями классный руководитель доминирует в деятельности. Там самостоятельность не то чтобы легко развивается, но мы говорим на одном языке. А школьный урок — это пересечение логики предмета и логики воспитания. 

Если открыть примерную программу, то там написано, что можете менять. Но если открыть то, что есть в стоке, в базовом варианте, то там самостоятельность фигурирует только в рамках исследовательской деятельности предмета. То есть всё остальное в школьном уроке скорее прививает нормы поведения, общепринятые на уроке: не кричать, не мешать, поднимать руку, не грубить учителю, делать домашку и так далее.

Поскольку школа должна подстроить воспитательную программу под собственные нужды, стало очевидным: если мы хотим самостоятельность прививать именно в рамках урока и сделать ее актуальной не только для классных руководителей в рамках внеурочной деятельности, но и в рамках школьного урока, то её придётся вписать в воспитательную программу и вписать именно на уровне ценностей. То есть не смешанное обучение вписать, а самостоятельность. А смешанное обучение станет возможным механизмом реализации этой самостоятельности. 

Я сейчас говорю как управленец, не из логики учителя или классного руководителя. А для меня требуется выстраивание системы, которая опирается на нормативные документы так, чтобы работа в разных зданиях разных людей, разного подчинения  опиралась на некоторую единую структуру. То есть мы собрались, выделили ценности, поняли, на каком модуле эти ценности реализуются и вписали это в нормативный документ, который дальше является элементом в действии. 

Можно внедрять самостоятельность камерно, но эффективно это делать именно в рамках комплекса, когда самостоятельность является узаконенным элементом деятельности. 

У нас, например, смешанное обучение было вписано в школьный урок. И так как школьный урок — модуль инвариантный (то есть обязан присутствовать в любой воспитательной программе), то мы прописали его в виде смешанного обучения. Правда, не конкретизировали, как на разных уровнях и ступенях обучения это происходит. В целом, для себя мы нашли место смешанного обучения в школе не в рамках конкретных учителей, которые этого хотят, а в рамках логики школы и воспитательной политики школы. 

В этом отношении смешанное обучение мы воспринимали как смесь между не только традицией и цифрой, а между предметами и результатами и воспитательными результатами. Поэтому школьный урок был хорошим элементом, модулем, для того чтобы быть это реализовывать.

Как только что было сказано Натальей, правильнее начинать с младших. Но нам, как оказалось, проще было со старших. Это особенность именно того, как объединялась школа и как в ней выстроено управление и логика работы. 

Нам оказалось проще начать с профиля, потому что там меньше риски. Дети и так в значительной мере самостоятельны, поэтому введение новых технологий в меньшей степени приводит к неудачным результатом. 

Перевёрнутый класс у нас оказался предпочтительнее, чем ротация. Ротация для старших — неудобный вариант, который не отражает их самостоятельность. 

Мы, вводя смешанное обучение, с учениками проговариваем и рефлексируем именно воспитательную логику. То есть мы говорим: мы вводим смешанное обучение не только потому, что считаем, что это поможет тебе максимальное количество времени эффективно потратить на предмет, а потому что ты дорос, чтобы самостоятельно руководить своей деятельностью, что поможет тебе в дальнейшем. Мы объясняем, почему, как и зачем. В этой связи воспитательные цели и результаты тоже проговариваются в рамках урока. Это не является дополнительной целью, которая кому-то нужна, на уроке только предметная часть. 

Думаю, что для нашего комплекса элементом развития в ближайшем времени является  именно эта урочная связь воспитания и обучения, которая сейчас уже идёт от момента регламентирующих документов до конкретной реализации на конкретных уроках. Понятно, что не у всех, но теперь ясно, на чём мы базируемся в этом движении. Это не только личная симпатия человека к данной ценности, когда он говорит: мне лично самостоятельность импонирует, поэтому я хочу, чтобы это было у меня на уроке. А это некоторая консолидированная или согласованная позиция взрослых. Без консолидации этой позиции сложно рассчитывать на перенос самостоятельности из внепредметной в предметную и наоборот. Если это проблема только предметников, то далеко это не уйдёт, а останется на уровне предметников. 

С точки зрения воспитателя мне показалось интересным, что именно нормальные дети, приведённые в нормальное состояние, являются самым трудным объектом для воспитания. Кажется, что чем сложнее ребёнок, тем сложнее его воспитывать. На самом деле это не так. Сейчас, как ни странно, в школе именно для ребёнка, у которого нет каких-то проблем, воспитательная часть является наиболее непонятной. Например, ребенок, который отлично учится, может сказать: «Я не хочу в ваши игры играть, мне хватает самостоятельности без школы, я её реализую во дворе. Поэтому оставьте меня в покое». Здесь нужна тактика. В ее рамках мы решили пойти не только с технологических инструментов (обучения учителей, как именно нужно делать), а попытались зайти с того, в какой степени ценность соответствует нашему пониманию того, каким человек должен выйти из школы. 

Смешанное обучение — это ценностная история и ценностный инструмент, который связан с ценностями в большей мере, чем элемент повышения эффективности обучения.

Наталья Андреева: Есть ли у вас в школе тьюторы и какой у них функционал?

Алексей Наумов: У нас есть тьюторы, но  не у каждого класса по тьютору. Просто есть.

Наталья Андреева: Это отдельные люди? 

Алексей Наумов: Существуют отдельные люди, существуют случаи, когда классный руководитель совмещает. 

Наталья Андреева: Тогда приглашаю тебя к нас в zoom-кафе «Смешанное обучение», чтобы ты рассказал подробнее о таких тьюторских практиках. Мы планировали собрать тьюторские практики разных школ. 

Спасибо огромное. Спасибо за систематизацию.